Единая карта петербуржца

Михаил Трясоруков: "Комедия для меня важнее"

 

27.01.2016

В премьерном спектакле Санкт-Петербургского музыкально-драматического театра «Буфф» «Дневник авантюриста» (по пьесе А.Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты») заслуженный артист России Михаил Трясоруков с блеском сыграл Нила Федосеича Мамаева. Об образе Мамаева, о комедии как жанре, режиссерском прочтении и «золотом стандарте» с артистом побеседовала театральный критик Светлана Рухля. Правда, учитывая близость 23 февраля, начался разговор со службы в армии.

Михаил, знаю, что вы служили. И не абы как, а в качестве командира танка Т-80, сами в танкисты попросились?

Просился в пограничники, а должен был быть спортсменом (смеется. – Авт.). Я ведь в армии оказался по спортивному набору, после окончания института им. Лесгафта. Вот всех нас — лыжников, боксеров и так далее — собрали на призывном пункте в Пушкине, а потом вдруг пришел майор с новым приказом и сказал: «Нам нужны не спортсмены, а воины». Ну, и по родам войск «на глазок» распределили. У меня в личном деле про предпочтения было написано: «погранвойска». Офицер взглянул, хмыкнул: «Какой ты пограничник?! — Танкист!» Так я и попал в показательный танковый полк, в показательную роту. А вообще, в армии главное не куда попасть, а в какое окружение, тяготы воинской службы легче переносить не в одиночку. И в этом плане все сложилось отлично: мы все были спортсменами.

Тут я плавно «перескочу» на Мамаева. Он как-то и в пьесе, и в спектакле вроде бы всегда среди людей, но как бы и особняком.

Потому что на самом деле он глубоко одинок. Отчасти он даже трагический персонаж. Отношения с женой — на грани катастрофы, друзей нет, все эти кружки, клубы, просмотры сдающихся квартир — бессмысленная суета, а еще и молодые энергичные глумовы все больше отжимают на дальний план. А Мамаев ведь не Городулин, способный вертеться, как уж на сковородке, и не Крутицкий, которому, может, уже и помирать через пару-тройку лет. Он хочет быть востребован, а приходится тратить жизнь непонятно на что, да и жизненный опыт передать некому. Ему выпало жить в эпоху перемен (вспомним, когда Островский написал свою пьесу), и он абсолютно растерян, да и логика Глумова ему не просто чужда — даже в голову не могла прийти! Вот он и прячет свое замешательство за смех, за «маску юмора», а что там за ней, никому из его окружения неинтересно.

Бывает, что и зритель не готов заглянуть под веселую маску, да и некоторые критики уподобляются Крутицкому, декларирующему, что «комедия изображает низкое, а трагедия высокое». Как вы, кстати, к этому утверждению относитесь?

Категорически не принимаю. Считается, что комедия не способна пробуждать чувства и создана только для увеселения. Но для меня если драма — это слезы, трагедия — когда слезы уже высохли, а комедия — когда человек смеется до слез и не может остановиться. Разве это не чувства? Да и ставить комедию — это дело, скажу я вам, очень непростое. Бывает, говорят красиво, суетятся лицами, а не смешно хоть тресни! Для меня «золотой стандарт» — спектакли Московского театра сатиры, когда им руководил Плучек. БДТ товстоноговского периода: «Пиквикский клуб», «Ханума» — разве это можно забыть? А сейчас я прихожу, бывает, на комедию и ничего не вижу, кроме отдельно взятых актерских работ. А спектакля нет. Так что дело не в отсутствии чувств, «высоком» или «низком», а в неудачном режиссерском подходе. Комедиографом надо родиться.

Но все-таки в драме хотелось бы сыграть?

Никогда об этом не думал, вернее будет сказать — комедия для меня важнее. Я отдаю предпочтение комедии и как зритель, и как актер. Развеселить, заставить сбросить с себя груз забот уставших от быта и работы людей — задача отнюдь не простая. Мне близок этот жанр, а опустить или поднять его может только режиссерское решение. Мне необходимо, чтобы оно совпадало с моими представлениями, если же сложилось, то и разговаривать нечего — надо выходить на сцену, потому что артист — это «ноги». Сейчас я репетирую «Самоубийцу» Н. Эрдмана с Александром Строевым, репетирую взахлеб, с огромным воодушевлением, и в очередной раз убеждаюсь: ничего не меняется под луной. Разве что слог, мода, политический строй, но отношения между людьми — всегда одинаковы, как и чувства. 

Infoskop. Январь 2016.